ДЕТИ ГОВОРЯТ НЕ ПО-АНГЛИЙСКИ, НО ИХ ГОЛОСА — ЭТО ПЕРВЫЕ ЧЕЛОВЕ́ЧЕСКИЕ ЗВУКИ ПОСЛЕ ВЗРЫВА.
— Джон Ирвинг, Молитва об Оуэне Мини
Завоевателем Сибири – золотого дна – был Ермак, недавний разбойник, и страна эта впоследствии времени сделалась местом ссылки злодеев и преступников, юдолью плача и скрежета зубов; преисподнею, в которой души челове́ческие выносят заживо загробные муки угрызений совести и отчаяния; где руки убийц и грабителей исторгают из недр земных то самое золото и серебро, алчность к которому была и еще будет причиною гибели тысячи других… И завещал Иван Грозный Сибирь царству русскому, будто на вечное воспоминание о своем царствовании, обогатившем, возвеличившем Россию, но и стоившем ей немало крови и слез… С именем Сибири для нашего уха точно так же неразлучно сопряжено содрогание ужаса, как и с именем царя Ивана Грозного!
— Кондратий Биркин, Временщики и фаворитки
Забирайте же с собою в путь, выходя из мягких юношеских лет в суровое ожесточающее мужество, забирайте с собою все челове́ческие движения, не оставляйте их на дороге, не подымете потом!
— Николай Гоголь, Мертвые души
Седьмые – были лица, которые всегда есть, в особенности при молодых государях, и которых особенно много было при императоре Александре, – лица генералов и флигель-адъютантов, страстно преданные государю не как императору, но как человека обожающие его искренно и бескорыстно, как его обожал Ростов в 1805-м году, и видящие в нем не только все добродетели, но и все качества челове́ческие.
— Лев Толстой, Война и мир
– He правда ли, как у Григория Ефимовича хорошо и как в его присутствии забываешь все мирское? – говорила она. – Он вносит в челове́ческие души какое-то удивительное спокойствие.
— Феликс Юсупов, Конец Распутина. Мемуары