Так его и видишь во всех его действиях, во все часы дня: как приготовляется он благоговейно к жертвоприношению, как беседует чинно с гостем за пировою критерой, как одевается, как выходит на площадь, как слушает старца, как поучает юношу; его дом, его колесница, его спальня, малейшая мебель в доме, от подвижных столов до ременной задвижки у дверей, – все перед глазами, еще свежее, чем в отры́той из земли Помпее.
— Николай Гоголь, Духовная проза
Так его и видишь во всех его действиях, во все часы дня: как приготовляется он благоговейно к жертвоприношению, как беседует чинно с гостем за пировою критерой, как одевается, как выходит на площадь, как слушает старца, как поучает юношу; его дом, его колесница, его спальня, малейшая мебель в доме, от подвижных столов до ременной задвижки у дверей, – все перед глазами, еще свежее, чем в отры́той из земли Помпее.
— Николай Гоголь, Ревизор
Старший лейтенант Ружейников, в прошлом колхозник из подмосковного села, длинный, как журавль, стоял на коленях в отры́той в этом месте во весь рост траншее, положив локти на земляную бровку, глядел в стереотрубу.
— Анатолий Иванов, Вечный зов
Они сошлись возле недавно отры́той щели с празднично-желтыми отвалами свежей песчаной земли, крепко обнялись.
— Михаил Шолохов, Донские рассказы