Никто из нас, среди которых она росла, никто из нас, живших с ней все время, для которых в течение стольких лет она была в жизни дороже всего, – никто из нас больше никогда даже не бросит взгляда на ее ми́лое лицо!
— Чарльз Диккенс, Жизнь Дэвида Копперфилда, рассказанная им самим
Ми́лое мое дитя, обернись и взгляни на меня!
— Чарльз Диккенс, Холодный дом
Ми́лое детство воздуха и неба!
— Герман Мелвилл, Моби Дик, или Белый Кит
Вглядывалась в Голицына украдкою, пристально, и лицо его странно менялось в глазах ее, как будто двоилось: то сухое, жесткое, желчное, с недоброй морщинкой около губ, вечно-насмешливой, с пронзительно-умным и тяжелым взором из-под слепо поблескивавших стекол очков – она их вообще не любила: только старики да ученые немцы, казалось ей, носят очки – чуждое, почти страшное; а то вдруг – простое, детское, ми́лое и такое жалкое, что сердце у нее сжималось, как будто чуяло, что этому человеку грозит беда, опасность смертельная.
— Дмитрий Мережковский, Сборник "Царство Зверя"
— Ми́лое дитя мое, открой свои ненаглядные глазки, понюхай этого спирта, который так хорошо помогал мне при обмороках.
— Алексей Ремезов, Сказка серебряного века