Поэтому все обрадовались, когда подковы лошадей зазвя́кали, высекая искры из камней, и показалась почти плоская вершина отрога.
— Иван Ефремов, Туманность Андромеды
Лошади тронулись и зазвя́кали копытами по каменистой дороге.
— Фазиль Искандер, Сандро из Чегема
На черном ночном перекрестке ей повстречался нищий, поднявшийся с земли навстречу белому видению, замаячившему ему сквозь тьму: руки его были шершавы, а от гнилых лохмотьев пахло омерзительно едко; не веря и не понимая, он все же жадно взял – и потом: зазвя́кали медяки в мешке, застучал костыль и, таясь, как тать, – скользя вдоль стены – ночной жених, испуганный и недоуменный, канул в тьму.
— Сигизмунд Кржижановский, Тринадцатая категория рассудка
На черном ночном перекрестке ей повстречался нищий, поднявшийся с земли навстречу белому видению, замаячившему ему сквозь тьму: руки его были шершавы, а от гнилых лохмотьев пахло омерзительно едко; не веря и не понимая, он все же жадно взял – и потом: зазвя́кали медяки в мешке, застучал костыль и, таясь, как тать, – скользя вдоль стены – ночной жених, испуганный и недоуменный, канул в тьму.
— Сигизмунд Кржижановский, Клуб убийц Букв
На черном ночном перекрестке ей повстречался нищий, поднявшийся с земли навстречу белому видению, замаячившему ему сквозь тьму: руки его были шершавы, а от гнилых лохмотьев пахло омерзительно едко; не веря и не понимая, он все же жадно взял – и потом: зазвя́кали медяки в мешке, застучал костыль и, таясь, как тать, – скользя вдоль стены – ночной жених, испуганный и недоуменный, канул в тьму.
— Сигизмунд Кржижановский, Тринадцатая категория рассудка