Упоминание Карамзиным Гельвеция как добродетельного человека (хотя и сопровождаемое сдержанной оценкой его философии) в контексте осуждения „мизософии“ Руссо и указания, что Лавуазье был „умерщвлен Робеспьером“, заставляет видеть здесь отклик на противопоставление Руссо Гельвецию в речи Робеспьера (5 декабря 1792 г.), содержавшей требование удалить бюст Гельвеция из Якоби́нского клуба: „Лишь двое, на мой взгляд, достойны здесь нашего признания – Брут и Руссо“.
— Николай Карамзин, Бедная Лиза
Ауслендера — мечтатели, одержимые своими идеями, они «не разбирают ни происходящего, ни прошедшего», им свойственно «горделивое отрицание жестокой действительности», как сказано в новелле «Вечер у господина де Севираж», где описывается французская аристократия времен якоби́нского террора.
— Алексей Ремезов, Сказка серебряного века
Он хорошо знал, что литературные староверы, с которыми он столь мирно воевал и которые сейчас все вдруг заняли места государственные, пишут на него доносы, в которых утверждают, что все его сочинения исполнены вольнодумческого и якоби́нского яда, что сам он метит в Сийесы или первые консулы, – увы, все это он сам мыслил и говорил о Сперанском, – что он безбожник, чтитель Вольтера и Руссо и что надобно его истребить.
— Юрий Тынянов, Пушкин. Кюхля