Быть может, по прошествии веков усовершенствованная система морального и интеллектуального воспитания заметно, пожалуй, даже значительно, очистит неосознанные инстинкты человеческой природы, но в данное время культура, по мнению Клэра, затрагивала лишь духовную эпиде́рму тех жизней, на которые распространилось ее влияние.
— Томас Гарди, Тэсс из рода д'Эрбервиллей
Там ждала черная доска – край клавиатурной коробки: пальцам хотелось дальше, – они четко и дробно затопали по двум крайним костяшкам (глаза в зале здесь-там зажмурились: «какая трель»), – и вдруг, круто повернувшись на острых, обутых в тонкую эпиде́рму кончиках, опрометью, прыгая друг через друга, бросились назад.
— Сигизмунд Кржижановский, Тринадцатая категория рассудка
Только необычайная пианистическая беглость спасала улепетывающие пальцы: разбрасывая брызги, срывая нежную эпиде́рму об острые выступы камня, они бежали с быстротой бетховенской Appassionat’ы, и, будь под ними не шершавые торцы, а клавиши, все величайшие мастера пассажа и глиссандо были бы превзойдены и посрамлены.
— Сигизмунд Кржижановский, Тринадцатая категория рассудка
Там ждала черная доска – край клавиатурной коробки: пальцам хотелось дальше, – они четко и дробно затопали по двум крайним костяшкам (глаза в зале здесь-там зажмурились: «какая трель»), – и вдруг, круто повернувшись на острых, обутых в тонкую эпиде́рму кончиках, опрометью, прыгая друг через друга, бросились назад.
— Сигизмунд Кржижановский, Тринадцатая категория рассудка
Только необычайная пианистическая беглость спасала улепетывающие пальцы: разбрасывая брызги, срывая нежную эпиде́рму об острые выступы камня, они бежали с быстротой бетховенской Appassionat’ы, и, будь под ними не шершавые торцы, а клавиши, все величайшие мастера пассажа и глиссандо были бы превзойдены и посрамлены.
— Сигизмунд Кржижановский, Тринадцатая категория рассудка