Где-то здесь, на площади Святого Петра, рядом с тянущимся к небу обелиском и в сени самого большого в мире собора, находился вделанный в гранит мостовой белый мраморный э́ллипс, созданный гением Бернини, -- второй алтарь науки.
Один из них, голубоватый вытянутый э́ллипс, сиял под днищем корабля, словно костер в бездонной пропасти, но его блеск казался слишком слабым и эфемерным в царившей вокруг темноте.
На картинке с логарифмическим масштабом его светящаяся зеленая точка коснулась розового конуса и растаяла, прямая же передача от видеозондов, следивших за движением пресапиенса, оказалась более содержательной: орбита его начала вытягиваться, превращаться в э́ллипс, разорвалась, и он устремился навстречу приближавшемуся гиганту, набирая скорость.
Если бы я пробыл там долго, неуязвимый для времени, наблюдая, как эта птичья голова, этот копейный наконечник, этот опрокинутый гребень шлема вычерчивает в пустоте свои диагонали от края до края астигматической замкнутой линии, я превратился бы в жертву обольщения чувств, и Маятник убедил бы меня, что колебательная плоскость совершила полный оборот и возвратилась в первоначальное положение, описав за тридцать два часа сплюснутый э́ллипс - э́ллипс, обращающийся вокруг собственного центра с постоянной угловой скоростью, пропорциональной синусу географической широты.
В самом деле, наибольшая ордината пришлась у тебя на 35 лет, так что я строю твой э́ллипс на большой оси, разделенной на 70 лет.