Я в смятении, ищу струны, застигнут страстным, до боли в чре́слах, желанием и просыпаюсь, сжимая Антонию, увлажненный своим вожделением, исколотый царапающими кончиками струн, в поту.
— Луи де Берньер, Мандолина капитана Корелли
Мне понравились её длинные ресницы и жемчужно-серый tailleur[14], облегавший её юное тело, которое ещё хранило (вот это-то и было нимфическим эхом, холодком наслаждения, взмывом в чре́слах) что-то детское, примешивавшееся к профессиональному frétillement[15] её маленького ловкого зада.
— Владимир Набоков, Лолита
Никто бы не мог сказать, что лучше у неё выходит — драйв справа или драйв слева: один был зеркальным отображением другого, — у меня в самых чре́слах до сих пор покалывает от пистолетной пальбы этих ударов, которым вторили чёткое эхо и выкрики Электры.
— Владимир Набоков, Лолита
И люди под небом те же самые — всюду, по всему свету, сотни, тысячи миллионов людей, таких же, как эта: они не ведают о существовании друг друга, они разделены стенами ненависти и лжи и все же почти одинаковы: они не научились думать, но копят в сердцах, и чре́слах, и мышцах мощь, которая однажды перевернет мир.
— Джордж Оруэлл, 1984
Для поездки в город Третьяк вырядился в плисовые шаровары, в красную рубаху под широким ремнем на чре́слах, и поддевку Лукерья достала суконную, отменную, бог знает с чьих плеч стянутую.
— Алексей Черкасов, Хмель