И среди этого Вавилона антихристова, – где застает ее в данную минуту читатель, – Устинья Самсоновна пребывала уже по день своей смерти; а под конец жизни своей суждено было попытать еще одну, новую веру, отчего и пала тайно содержавшаяся ею хлысто́вская молельня.
— Всеволод Крестовский, Петербургские трущобы
В 1734 году Анна Иоанновна издала указ, из которого ясно можно заметить, что в то уже время хлысто́вская секта начинала сильно тревожить этот официальный мир своим необычайно быстрым развитием.
— Всеволод Крестовский, Петербургские трущобы
Но трудно было официальному миру проникать «во внутренняя» этих собраний, в самый смысл загадочного для него учения, потому, во-первых, что заповедь хлысто́вская воспрещает иметь что-либо «писаное» относительно догматов согласия, живущего одним только устным преданием и вдохновением; а во-вторых, потому, что каждый прозелит, после долгих и трудных испытаний, но прежде совершения при нем каких-либо обрядов, клянется присягою «соблюдать тайну о том, что увидит и услышит в собраниях, не жалея себя, не страшась ни кнута, ни огня, ни меча, ни всякого насильства».
— Всеволод Крестовский, Петербургские трущобы
– А что, братец, не слышно ли, как скоро гонение будет? – вопросила его промеж постороннего каляканья хлысто́вская матушка.
— Всеволод Крестовский, Петербургские трущобы
Там таилась хлысто́вская молельня.
— Всеволод Крестовский, Петербургские трущобы