Что произошло после этого в доме купца — известно, и нам нет нужды повторяться; на другом же конце соприкосновения, в хиба́рке, ничего особенного не произошло, если не считать душевного покоя, снизошедшего на Ходжу Насреддина.
— Леонид Соловьев, Повесть о Ходже Насреддине
Пламя в очаге догорало и, затихая, изредка вздрагивало судорожными вспышками; в хиба́рке потемнело; ишак в углу погрузился в черную тень, как в непроглядную воду, и только бурчанием в животе да сопением напоминал о себе.
— Леонид Соловьев, Повесть о Ходже Насреддине
То, что узрел Агабек в хиба́рке, привело его в безмерный трепет.
— Леонид Соловьев, Повесть о Ходже Насреддине
В хиба́рке все было спокойно, тихо, и на том месте, где несколько минут назад он своими глазами видел египетского наследного принца и даже обметал бородою пыль с его сапог, — теперь стоял тот же, что и раньше, серый ишак, по внешнему виду ничем не отличавшийся от многих тысяч своих длинноухих собратьев.
— Леонид Соловьев, Повесть о Ходже Насреддине
В доме у меня была своя комната, но жил я на дворе в хиба́рке, под одною крышей с кирпичным сараем, которую построили когда-то, вероятно, для хранения сбруи, – в стены были вбиты большие костыли, – теперь же она была лишней, и отец вот уже тридцать лет складывал в ней свою газету, которую для чего-то переплетал по полугодиям и не позволял никому трогать.
— Антон Чехов, Палата № 6