А может быть, и ее когда-нибудь у конуры на цепи держали, может, и щец хозяйских давали каждое утро… А потом спустили почему-либо с цепи и со двора согнали… Вот и мается собака, и бродит себе… А может быть, и с самого дня рождения бродит по улицам бесприютницей, пока фурма́нщики не пришибут.
— Всеволод Крестовский, Петербургские трущобы
Это была какая-то человеческая псарня, вонючий сарай, в который ночные фурма́нщики загоняют захваченных на улице, в бродячем состоянии, разношерстных и разнородных собак.
— Всеволод Крестовский, Петербургские трущобы
«Ежедневно, от утра до ночи, – говорил очевидец – тысячами фурма́нщики в масках и вощаных плащах – воплощенные дьяволы! – длинными крючьями таскают трупы из вымороченных домов, другие подымают их на улицах, кладут на телеги и везут за город, а не к церквам, где они прежде похоронились.
— Даниил Мордовцев, Державный плотник