В таком слове ударение должно быть поставлено на слог с первой буквой А — укАзам.
Ведь обучать будут по прежним ука́зам?
— Семеновский Иавнович, Тайная канцелярия при Петре Великом
А чтоб вещи никоим образом ни по тому розыску, ни по решению тяжбы в Сенате не могли бы остаться за Миллером, Монс заявил, что-де представленное его противником завещание Анны Ивановны фон Кейзерлинг вовсе несправедливо: оно-де не скреплено духовником, да и писано-то, так уверял Виллим, в «беспамятстве и, следовательно, противно ука́зам и градским правам».
— Семеновский Иавнович, Тайная канцелярия при Петре Великом
И вот, если бы мы могли пройтись в тот день по улицам Петербурга, мы бы прочитали на стенах домов следующую публикацию: «1724 года, ноября в 15-й день, по указу его величества императора и самодержца Всероссийскаго объявляется во всенародное ведение: завтра, то есть 16-го числа сего ноября, в 10 часу пред полуднем, будет на Троицкой площади экзекуция бывшему камергеру Виллиму Монсу да сестре его Балкше, подьячему Егору Столетову, камер-лакею Ивану Балакиреву — за их плутовство такое: что Монс и сестра его, и Егор Столетов, будучи при дворе его величества, вступали в дела противныя ука́зам его величества не по своему чину и укрывали винных плутов от обличения вин их, и брали за то великия взятки; и Балакирев в том (?) Монсу и протчим служил.
— Семеновский Иавнович, Тайная канцелярия при Петре Великом
взятку) добился (ты) к Виллиму Монсу в подьячие с намерением делать при дворе его императорскаго величества дела, противныя ука́зам его императорскаго величества из взятков, что так и учинил, в чем и обличен.
— Семеновский Иавнович, Тайная канцелярия при Петре Великом
– Нам мир и любовь дороже всего… Грамот наших в Троице не читают, послов выбивают прочь… И вот, помолясь, села я на лошадок да поехала сама – с братцем Петром переговорить любовью… До Воздвиженского только меня и допустили… И там срамили меня и бесчестили, называли девкой, будто я не царская дочь, – не чаю, как жива вернулась… За сутки вот столечко от просфоры только и съела… В селах окрест все пограблено по ука́зам Льва Нарышкина да Бориса Голицына… Они братца Петра опоили… По все дни пьяный в чулане спит… Хотят они идти на Москву с боем, князю Василию голову отрубить.
— Алексей Толстой, Петр Первый