И среди этого хаоса на опрокинутых трено́жниках, на недвижных многоруких машинах и прямо на земле лежали марсиане, окоченелые и безмолвные, – мертвые! – уничтоженные какой-то пагубной бактерией, к борьбе с которой их организм не был приспособлен, уничтоженные так, же, как была потом уничтожена красная трава.
— Герберт Уэллс, Война миров
Подумай: мне – седмиустному Пламени, ясноокому Πυρος [53], небожителю, блистающему средь небожителей, – быть брошену сюда, на черную землю, к людям, бороться с мраком их пещер, униженно ползать по сучьям и поленьям, вымаливая в пищу капли масла и ветви сухого хвороста; служить грязным, дрожащим от холода и страха тьмы животным; тлеть на их грубых алтарях и трено́жниках; спать, зарывшись в золу из печей и жаровен.
— Сигизмунд Кржижановский, Тринадцатая категория рассудка
На трено́жниках дымились курильницы.
— Антонин Ладинский, XV легион. Последний путь Владимира Мономаха
Подумай: мне – седмиустному Пламени, ясноокому Πυρος [53], небожителю, блистающему средь небожителей, – быть брошену сюда, на черную землю, к людям, бороться с мраком их пещер, униженно ползать по сучьям и поленьям, вымаливая в пищу капли масла и ветви сухого хвороста; служить грязным, дрожащим от холода и страха тьмы животным; тлеть на их грубых алтарях и трено́жниках; спать, зарывшись в золу из печей и жаровен.
— Сигизмунд Кржижановский, Тринадцатая категория рассудка