Но кроме того, выбор цвета, ткани и драгоценностей (за него несла ответственность Анпора-Баи) был на редкость неудачным: топа́зовые и жемчужные украшения проигрывали при тусклом освещении, а золотисто-желтый переливчатый шелк, столь выгодно подчеркивавший яркость алого наряда Шушилы, выглядел блеклым и неказистым по сравнению со сверкающим золотым ачканом жениха.
— Мэри Маргарет Кей, Дворец ветров
Вспоминался вкус гуайявы – нигде и никогда больше гуайява не казалась такой вкусной, – а знамений было так много, что их вещий шепот она порою принимала за шум дождя; вспоминались и топа́зовые вечера в Сан-Хуан-де-ла-Сесаре, где она выходила прогуляться с кортежем своих ветреных и шумливых кузин, и как она старалась – изо всех сил сжимала зубы, чтобы сердце не выскочило, когда подходила к телеграфу.
— Габриэль Маркес, Любовь во время чумы
Очень редкими были, а потому и высоко ценились топа́зовые глаза, как у Эвизы, или золотистые, как у Оллы, но они считались зловещими, потому что походили на глаза хищных животных: кошек, тигров, орлов.
— Иван Ефремов, Час Быка
Ткань аметистового цвета оттеняла ее топа́зовые, широко расставленные глаза и пунцовые губы.
— Иван Ефремов, Час Быка
Бесценные безделушки стояли на столах и в горках: табакерки с эмалью и золотом, аметистовые, топа́зовые, нефритовые в золотой оправе с брильянтовой инкрустацией пепельницы.
— Феликс Юсупов, Конец Распутина. Мемуары