Он же не способен был выпустить из рук плоть, которую уже попробовал, и потому почти каждый день снова и снова принимался штурмовать тверды́ню.
— Габриэль Маркес, Любовь во время чумы
(Стучит рукой в шкаф.) Вот этот чулан восемнадцать лет стоит на одном месте… восемнадцать лет… Говорят — жизнь быстро двигается вперед… а вот шкафа этого она никуда не подвинула ни на вершок… Маленький я не раз разбивал себе лоб о его тверды́ню… и теперь он почему-то мешает мне.
— Максим Горький, На дне. Избранное
(Стучит рукой в шкаф.) Вот этот чулан восемнадцать лет стоит на одном месте… восемнадцать лет… Говорят – жизнь быстро двигается вперед, а вот шкафа этого она никуда не подвинула ни на вершок… Маленький я не раз разбивал себе лоб о его тверды́ню… и теперь он почему-то мешает мне.
— Максим Горький, Сказки об Италии и не только…
Перед началом боевых действий комфронт обратился с приказом к войскам, в котором были такие слова: «Идя в бой, каждый из нас знает, что мы идем освобождать свою священную землю, свои города и села, свой народ от немецких варваров, захвативших часть нашей страны… Мы сумели отстоять волжскую тверды́ню — Сталинград, мы сумеем сокрушить и отбросить вражеские полчища далеко от Волги».
— Александр Золототрубов, Зарево над Волгой
Когда-то он играл значительную роль в местной истории; не раз его осаждали, как саранча, загоны татар, посылавших через стены тучи своих стрел, порой пестрые отряды поляков отчаянно лезли на стены, или, наоборот, козаки бурно кидались на приступ, чтобы отбить тверды́ню у завладевших ею королевских жолнеров… Теперь старые башни осыпались, стены кое-где заменились простым частоколом, защищавшим лишь монастырские огороды от нашествия предприимчивой мужицкой скотины, а в глубине широких рвов росло просо.
— Владимир Короленко, Слепой музыкант