Но именно эта-то записка, именно то, что она так интересовалась в такой час сделать такой грязный и злобный выверт (что очевидно), именно это и наводит на мысль, что жизнь ее была безмерно чище этого грязного выверта и что злоба, что безмерное озлобление этого выверта и свидетельствует, напротив, о страда́льческом, мучительном настроении ее духа, о ее отчаянии в последнюю минуту жизни.
— Федор Достоевский, Дневник писателя
Не такова она вовсе: у ней и в отчаянии и в страда́льческом сознании, что погибла ее жизнь, все-таки есть нечто твердое и незыблемое, на что опирается ее душа.
— Федор Достоевский, Дневник писателя
Не такова она вовсе: у ней и в отчаянии и в страда́льческом сознании, что погибла ее жизнь, все-таки есть нечто твердое и незыблемое, на что опирается ее душа.
— Федор Достоевский, Записки о русской литературе
Выпив два чайника, больной склонил голову на подушку и задремал, тихо стеная в своем страда́льческом полусне.
— Леонид Соловьев, Повесть о Ходже Насреддине
Они живут справно!» — и вдруг все горькое горе, что копилось на сердце у девушки, как видно, не один день, вырвалось в страда́льческом вскрике: — Да господи, что же мне делать?!
— Михаил Шолохов, Поднятая целина