В феврале 1938 года Сольца́ окончательно отстранили от работы в прокуратуре.
Марк Александрович коротко изложил дело Саши, упомянул стенгазету и Сольца́, сказал, что ручается за племянника, хотя и допускает, что в ответ на несправедливые обвинения он мог по молодости и по горячности сказать что-нибудь такое, чего говорить не следовало.
Возможно, Логинова послала, инспирировав его побег, полиция, с тем чтобы сохранить предателя и одновременно спровоцировать Сольца́ на ответные действия, - в таком случае, паническое состояние Логинова естественно, он боялся, что будет раскрыт и с ним тут же рассчитаются.
Сольц дважды, сидя в камере, подавал прокурору заявление о том, что Мартемьянов не мог совершить ограбление, так как именно в это время он по его, Сольца́, заданию был занят разноской прокламаций.
Пристав был настолько уверен в победе, то есть в том, что обнаружит прокламации в комнате Сольца́, что не взял обычного наряда полиции, а явился вдвоем с околоточным надзирателем: тут сыграла роль элементарная жадность, ему не хотелось делиться наградой с большим числом людей.