Голос Тептелкина переливался как пение соловья, его фигура – высокая, стройная, без малейшей сутулости, его руки, соединенные в виде лодочки за спиной, его вдохновенные глаза, – все вызывало в слу́шающих восторг, а когда Тептелкин на следующей лекции стал читать оригиналы и тут же переводить их и комментировать, привлекая бог знает скольких поэтов и на скольких языках, многие юноши окончательно были потрясены, а барышни влюбились в Тептелкина.
— Константин Вагинов, Козлиная песнь
Мелли, молодым женевцем, к которому было у меня письмо из Петербурга от Ш*, английского купца, и который, приняв меня учтиво, взял на себя продать здесь один из векселей моих, а другой, голландский, променять на французский. – От него зашел я в теологическую аудиторию; видел множество присутствующих, но мало слу́шающих.
— Николай Карамзин, Бедная Лиза
Помолись же Богу и о прощении казненных изменников, не слу́шающих помазанника Божьего, своего государя.
— Валентин Костылев, Иван Грозный
Потом (Рар резким движением протянул руку к затененной пустоте книжных полок: глаза слу́шающих повернулись туда)… потом… он берет книгу – первую попавшуюся.
— Сигизмунд Кржижановский, Клуб убийц Букв
– Режиссер Таймер, не будем придумывать ему наружность, он будет похож, ну хотя бы на меня: желающих просят смотреть, – улыбнулся Рар, оглядывая слу́шающих.
— Сигизмунд Кржижановский, Тринадцатая категория рассудка