Футуризм принёс в нашу затхлую и скле́пную атмосферу «литературщины», ремесленничества, вырожденья и запустынья что-то весеннее, свежее, во всяком случае волнующее, он заронил золотой луч будущего в стоячее болото настоящего, он наполнил воздух шумом и грохотом западных городов-чудовищ, рёвом автомобилей, молниями звуков, шумов, беготни, прыжков, он дохнул на нас бодростью смелых устремлений, оглушил барабанным боем, просвистел бичом вызова и дерзанья, на тусклых равнинах, где стелется неподвижный туман тоски – замелькали зигзаги головокружительных прыжков этих неутомимых борцов, плясунов, акробатов, на место русской задумчивости и ленивой скуки была поставлена американская изворотливость, энергия, мужество и вызов, не останавливающийся в средствах перед кулаком и пощёчиной, и как символ будущего – закачался над гнилыми зданиями, охваченный пламенем молодого бунта – аэроплан…
— Александр Закржевский, Футуризм и безумие (сборник)
Внезапно скле́пную тишину необъятного зала нарушил скрежет, отворяющихся металлических створок.
— Дарья Согрина – Друк, Кхаа Тэ, 2001