Рассказывают, что этих маленьких се́рбских девочек покровские сестры милосердия поместили вместе с прибывшими прежде болгарками и что за ними надзирает одна из сестер, знающая по-сербски, так что дети рады и детям весело.
— Федор Достоевский, Дневник писателя
Восторженный русский эмигрант даже извиняет членовредительство се́рбских солдат у Черняева и Новоселова: это, видите ли, они до того нежный сердцем народ, до того любят свою «кучу», где каждый оставил жену, детей или мать, сестер, невесту, братьев, коня и собаку, что бросают всё, уродуют себя, отстреливают себе пальцы, чтобы не годиться к службе и поскорей воротиться в свое милое гнездо!
— Федор Достоевский, Дневник писателя
Действительно, слишком во многих, может быть, се́рбских сердцах это страдание по родному гнезду своему не возвысилось до страдания по родине, что представило собою именно странный феномен.
— Федор Достоевский, Дневник писателя
Затем переводы в стихах разных се́рбских, болгарских и проч.
— Федор Достоевский, Записки о русской литературе
Король Бела не решался делать вылазок, но архиепископ Колочский Уголан, прибывший со своим отрядом, стал упрекать короля в малодушии и сам, вопреки приказанию последнего, вышел из города с небольшим отрядом своих се́рбских воинов из подчиненной ему области.
— Василий Ян, К «последнему морю». Огни на курганах. Юность полководца