В упомянутом выше слове ударение должно быть поставлено на слог с буквой И — сеньорИты.
Конечно, можно было придумать множество достойных оправданий тому, что его экипаж простаивает перед дверью сеньори́ты Линч, но придумывать можно было не долго, во всяком случае, не столько, сколько бы ему хотелось: всю жизнь.
— Габриэль Маркес, Любовь во время чумы
Словом, любовь эта стала совершенно невозможной, докторский экипаж перед дверью сеньори́ты Линч стал чересчур заметен, а к концу третьего месяца все выглядело просто смешным.
— Габриэль Маркес, Любовь во время чумы
Потом он начинал клевать носом над книгой и постепенно снова погружался в неминуемый цветник сеньори́ты Линч, во влажный дух ее цветущего тела, и снова оказывался в ее постели – где забыться и умереть! – и больше не мог думать ни о чем, кроме одного: о том, как завтра ровно без пяти пять пополудни она снова будет ждать его в постели, и на ней – ничего, только холмик с темной зарослью под сумасшедшей оборчатой юбкой из Ямайки: адский порочный круг.
— Габриэль Маркес, Любовь во время чумы
Но теперь, окончательно и бесповоротно запутавшись в лабиринте сеньори́ты Линч, он стал думать об этом без шуток.
— Габриэль Маркес, Любовь во время чумы
И в один прекрасный день, проснувшись в боевом настроении, она вытряхивала все из шкафов, опустошала баулы, вытаскивала все с чердака и учиняла военный разгром – выкидывала горы чересчур вызывающей одежды, шляпки, которые так и не пришлось надеть, пока они были в моде, туфли, скопированные европейскими художниками с тех, что надевали императрицы на коронацию, но к которым местные знатные сеньори́ты относились пренебрежительно, поскольку они слишком походили на те, что негритянки покупали на рынке для дома.
— Габриэль Маркес, Любовь во время чумы