Он с недоверием посмотрел на старые серебряные, с треснувшим стеклом часы Сабу́рова.
— Константин Симонов, Дни и ночи. Двадцать дней без войны
Ванин знал это еще до приезда Сабу́рова, но до сих пор не обмолвился ни словом.
— Константин Симонов, Дни и ночи. Двадцать дней без войны
Улицы были так загромождены обломками разрушенных зданий, что немецким танкам уже негде было пройти, но они все-таки подобрались почти к самым домам, где сидели люди Сабу́рова.
— Константин Симонов, Дни и ночи. Двадцать дней без войны
Он не хуже Сабу́рова знал, что должны сшибить, но именно оттого, что сшибить непременно должны, а он все-таки полезет, у него было бессознательное чувство, что, вопреки всем вероятиям, его именно не сшибут и все выйдет очень хорошо.
— Константин Симонов, Дни и ночи. Двадцать дней без войны
Они отошли к освободившимся теперь тюфякам, присели на них и стали говорить на разные интересовавшие Сабу́рова темы – и о том, сколько у Конюкова патронов и где они хранятся, в разных местах или все вместе, на сколько хватит продовольствия в случае, если бы двое или трое суток не удавалось ничего подносить по ночам, – как вдруг сверху раздались один за другим три выстрела.
— Константин Симонов, Дни и ночи. Двадцать дней без войны