Дорогой, в вагоне, он разговаривал с соседями о политике, о новых железных дорогах, и, так же как в Москве, его одолевала путаница понятий, недовольство собой, стыд пред чем-то; но когда он вышел на своей станции, узнал кривого кучера Игната с поднятым воротником кафтана, когда увидал в неярком свете, падающем из окон станции, свои ковровые сани, своих лошадей с подвязанными хвостами, в сбруе с кольцами и махрами, когда кучер Игнат, еще в то время как укладывались, рассказал ему деревенские новости, о приходе ря́дчика и о том, что отелилась Пава, – он почувствовал, что понемногу путаница разъясняется и стыд и недовольство собой проходят.
— Лев Толстой, Анна Каренина
– Ну, ну, не «циркай»[47]! – презрительно заметил Дикий-Барин. – Начинай, – продолжал он, качнув головой на ря́дчика.
— Иван Тургенев, Сборник "Записки охотника"
Яков, прозванный Турком, потому что действительно происходил от пленной турчанки, был по душе – художник во всех смыслах этого слова, а по званию – черпальщик на бумажной фабрике у купца; что же касается до ря́дчика, судьба которого, признаюсь, мне осталось неизвестной, то он показался мне изворотливым и бойким городским мещанином.
— Иван Тургенев, Сборник "Записки охотника"
Один Дикий-Барин не изменился в лице и по-прежнему не двигался с места; но взгляд его, устремленный на ря́дчика, несколько смягчился, хотя выражение губ оставалось презрительным.
— Иван Тургенев, Сборник "Записки охотника"
– Ну, брат, потешил! – кричал Обалдуй, не выпуская изнеможенного ря́дчика из своих объятий, – потешил, нечего сказать!
— Иван Тургенев, Сборник "Записки охотника"