В данном слове ударение должно быть поставлено на слог с первой буквой И — родИльницы.
По поверию, что чем меньше людей знают о страданиях роди́льницы, тем меньше она страдает, все старались притворяться незнающими; никто не говорил об этом, но во всех людях, кроме обычной степенности и почтительности хороших манер, царствовавших в доме князя, видна была одна какая-то общая забота, смягченность сердца и сознание чего-то великого, непостижимого, совершающегося в эту минуту.
— Лев Толстой, Война и мир
Бероева тяжко вздохнула и понурила свою голову: она не помнила в точности числа и дня, в которые окрестили младенца, не знала также, кто его крестные отец и мать, потому что в то время предоставила это дело исключительно на волю акушерки и наконец сама же просила ее скрыть от священника свое настоящее имя и фамилию под каким-нибудь другим вымышленным, что акушерка исполнила, в видах сохранения полнейшего инкогнито роди́льницы.
— Всеволод Крестовский, Петербургские трущобы
Франсуаз истово принялся за работу: сначала кропил освященной водой больных младенцев и бормотал очистительные молитвы у ложа роди́льницы, затем, быстро переодевшись в пестрядь шута, аккуратно уложил свои дорожную и священническую одежды в мешок и, оставив его на попечении трактирного слуги, широкоротого и долговязого парня, пошел на рыночную площадь потешать съехавшихся из соседних деревень крестьян.
— Сигизмунд Кржижановский, Тринадцатая категория рассудка
Между тем как толпа обоего пола в неподдельном восхищении обступала постель роди́льницы, вошли в залу три человека и стали посреди нее, как бы оглашенные, сомкнувшись рядом.
— Иван Лажечников, Ледяной дом. Басурман
Франсуаз истово принялся за работу: сначала кропил освященной водой больных младенцев и бормотал очистительные молитвы у ложа роди́льницы, затем, быстро переодевшись в пестрядь шута, аккуратно уложил свои дорожную и священническую одежды в мешок и, оставив его на попечении трактирного слуги, широкоротого и долговязого парня, пошел на рыночную площадь потешать съехавшихся из соседних деревень крестьян.
— Сигизмунд Кржижановский, Тринадцатая категория рассудка