Она была ровна́, спокойна, весела совершенно по-прежнему.
— Лев Толстой, Война и мир
Она ровна́ и чиста, как стол.
— Григорий Адамов, Тайна двух океанов
Эти простые слова упали вчера в его душу, как падает с высоты камень на зеркальную поверхность воды: еще за минуту она была ровна́ и спокойно отражала свет солнца и синее небо… Один удар, – и она всколебалась до самого дна.
— Владимир Короленко, Слепой музыкант
Семя падает на землю; а над землей низко подымается уже холодное солнце, бежит холодный ветер, несутся холодные тучи… Не только страсть, но и самая жизнь замирают тихо, незаметно… Земля все больше проступает из-под зелени своей чернотой, в небе господствуют холодные тоны… И вот наступает день, когда на эту смирившуюся и притихшую, будто овдовевшую землю падают миллионы снежинок, и вся она становится ровна́, одноцветна и бела… Белый цвет – это цвет холодного снега, цвет высочайших облаков, которые плывут в недосягаемом холоде поднебесных высот, – цвет величавых и бесплодных горных вершин… Это – эмблема бесстрастия и холодной, высокой святости, эмблема будущей бесплотной жизни.
— Владимир Короленко, Слепой музыкант
Сама же княгиня Татьяна Львовна своим внешним поведением не подавала к ним ни малейшего повода: она никого не отличала, никому не давала предпочтения — напротив, была решительно со всеми ровна́ и любезна.
— Всеволод Крестовский, Петербургские трущобы