«Хотя б в регла́менте морском, — писал Бунин, — и в указах его императорского величества о предохранении чести и здравия его величества положено не было, то мню, что не стерпит человеческая совесть, ежели кто сущий христианин и не нарушитель присяги, в себе заключить, слыша нижеписанные поношения против персоны его величества, яко же аз слыша, всенижайше, без всяких притворов, но самою сущею правдою при сем доношу, оставя все простоглаголивые страхи во всемилостивейшую волю его императорского величества».
— Семеновский Иавнович, Тайная канцелярия при Петре Великом
— Вот и дьякон стал, — хохотал игумен, — дурак ты, дурак, в регла́менте написано: кто ныне покинет жену, тот проклят, а ведь ты уже монах!
— Семеновский Иавнович, Тайная канцелярия при Петре Великом
По крайней мере, когда Самуил и ему, игумену, — впрочем, с глазу на глаз — высказал свое мнение о том, кто таков император Петр, — Иосаф ответил только на это: «Поди зевай на торгу (то есть кричи на площади), а не здесь!» Говорили они наедине же и о ненавистном им обоим «Духовном регла́менте».
— Семеновский Иавнович, Тайная канцелярия при Петре Великом
Да его ж, Феофана, и товарищей его… еретическим тщанием в новосозданных печатных книгах (между прочим, в «Регла́менте духовном») на святую церковь нестерпимые хулы, и многие ереси обретаются… и кои превеликие досады, и гонения те еретики и озлобления церкви святой чинили, весь российский благочестивый народ плачущима очима с болезнию сердца видел и о всем еретическом злодействии довольно ведает.
— Семеновский Иавнович, Тайная канцелярия при Петре Великом
Пошел разговор о «Духовном Регла́менте и прибавлении к нему» — это были как бы бельма на глазах тогдашних монахов.
— Семеновский Иавнович, Тайная канцелярия при Петре Великом