Один в своей спальне, распи́санной сценами из пастушеской жизни, полузакрытый широкими коромандельского дерева ширмами о девяти створках, он сидел, утонув в ковровом кресле, положив ноги на каминную решетку, облокотившись на стол, где под зеленым абажуром горели две свечи, и держал в руке книгу, которую, однако, не читал.
— Виктор Гюго, Отверженные
Мы то пировали в пышных покоях виллы, блиставшей мраморами и позолотой, распи́санной лучшими художниками века Адриана, украшенной тонкой мозаикой и наполненной греческими статуями, убранной драгоценной обстановкой и увешанной сардийскими, александрийскими и карфагенскими коврами; то шли веселиться в великолепный сад, разбитый искусным садоводом по обе стороны маленькой речки, с мраморными беседками, прозрачными водоемами, хитро подстриженными деревьями, множеством редких растений, кончавшийся у обширного здания терм.
— Валерий Брюсов, Моцарт
Я говорю о Гильденштерне и Розенкранце, существах, не представимых порознь, врозь друг от друга, являющихся – в сущности – одной ролью, распи́санной по двум тетрадкам… и только.
— Сигизмунд Кржижановский, Тринадцатая категория рассудка
Я говорю о Гильденштерне и Розенкранце, существах, не представимых порознь, врозь друг от друга, являющихся – в сущности – одной ролью, распи́санной по двум тетрадкам… и только.
— Сигизмунд Кржижановский, Клуб убийц Букв
В дальнем конце сводчатой – коробом – палаты, распи́санной по стенам и потолку рыцарями, зверями и птицами, на тронном стуле из рыбьего зуба и серебра сидел, как идол, неподвижно выпучив глаза, Петр, без шляпы и парика, в рысьем кафтане серого сукна.
— Алексей Толстой, Петр Первый