Это было довольно странное зрелище, отвлекающее мысль от рампы вокзала к ра́мпам театров, – но, когда Квантин опустил глаза вниз, ему трудно было удержаться от вскрика: зеркальная гладь пола швыряла в зрачки мириады самых причудливых контуров, взблесков, пересыпь искр; очевидно, бюро оневидимления, незримя товар, оставляло ему в виде некоей оптической тары способность отражаться.
— Сигизмунд Кржижановский, Тринадцатая категория рассудка
Это было довольно странное зрелище, отвлекающее мысль от рампы вокзала к ра́мпам театров, – но, когда Квантин опустил глаза вниз, ему трудно было удержаться от вскрика: зеркальная гладь пола швыряла в зрачки мириады самых причудливых контуров, взблесков, пересыпь искр; очевидно, бюро оневидимления, незримя товар, оставляло ему в виде некоей оптической тары способность отражаться.
— Сигизмунд Кржижановский, Тринадцатая категория рассудка