Только вам все равно придется отрезать пупови́ну, связывающую вас с телесным миром.
— Юстейн Гордер, Мир Софии
Через пупови́ну всасывал я в себя безбилетников, и веер из павлиньих перьев, купленный не в добрый час; прилежание Амины проникает в меня, а вместе с ним и другие зловещие знаки – перестук шагов, материнские просьбы денег, продолжающиеся до тех пор, пока салфетка на коленях моего отца не вздымается, подрагивая, маленьким шатром – и пепел дотла сожженных «Индийских велосипедов Арджуны», и кинетоскоп, куда Лифафа Дас пытался вместить все что ни есть в мире, и упорные злодеяния шайки негодяев; многоголовые чудища ворочаются во мне – Раваны в жутких масках, щербатые восьмилетние девчонки с одной непрерывной бровью; толпы, вопящие: «Насильник».
— Салман Рушди, Дети полуночи
Когда Ахмед Синай спал у себя в комнате, положив ключи под подушку и спрятав пупови́ну в шкафу, резкий звук перекрывал жужжание пылающих мушек, и мать, ковыляя из-за своих мозолей, тащилась в прихожую отвечать.
— Салман Рушди, Дети полуночи
Когда я обрезал пупови́ну и купал ребенка, меня переполняло чувство почти благоговейного страха, какого я не испытывал ни в одном святилище многочисленных богов Египта.
— Уилбур Смит, Божество реки
Самюэл Гамильтон сам принимал роды у своей жены все девять раз: аккуратно перевязывал пупови́ну, шлепал младенца по попке и наводил в комнате роженицы порядок.
— Джон Стейнбек, К востоку от Эдема