Первая повесть моя «Бедные люди» восхитила его (потом, почти год спустя, мы разошлись – от разнообразных причин, весьма, впрочем, неважных во всех отношениях); но тогда, в первые дни знакомства, привязавшись ко мне всем сердцем, он тотчас же бросился с самою простоду́шною торопливостью обращать меня в свою веру.
— Федор Достоевский, Дневник писателя
Было бы и у г-на Утина больше времени, то и он бы, по мнению моему, отнесся к делу сердечнее, а отнесся бы сердечнее, то оказался бы и обдуманнее, не запел бы дифирамба в сущности крайне пошлой интриге, не напустил бы высокого слога про «встрепенувшихся львиц, у которых отнимают детенышей», не напал бы с такою простоду́шною яростью на жертву преступления, г-жу Великанову, не попрекнул бы ее тем, что ее не дорезали (почти ведь так!), и не изрек бы, наконец, своего неожиданнейшего каламбура на Христовы слова о грешнице из Евангелия.
— Федор Достоевский, Дневник писателя
Первая повесть моя «Бедные люди» восхитила его (потом, почти год спустя, мы разошлись – от разнообразных причин, весьма, впрочем, неважных во всех отношениях); но тогда, в первые дни знакомства, привязавшись ко мне всем сердцем, он тотчас же бросился с самою простоду́шною торопливостью обращать меня в свою веру.
— Федор Достоевский, Записки о русской литературе
Пестель посмотрел на Голицына с удивлением, как будто все еще не понимая, но вдруг улыбнулся простоду́шною улыбкою, той же самою, с которой спрашивал намедни Рылеева о персидской шали для сестры и от которой лицо его сразу молодело, хорошело до неузнаваемости.
— Дмитрий Мережковский, Сборник "Царство Зверя"
Маленькие, под нависшими веками, треугольные щелки глаз светились такою простоду́шною хитростью, что Голицын, сколько ни вглядывался, – не мог решить, очень он прост или очень хитер.
— Дмитрий Мережковский, Сборник "Царство Зверя"