Люди, обитавшие там, давно принюхались к этой смеси: ведь она возникла из них и снова и снова пропи́тывала их, ведь это был воздух, которым они дышали и жили, он был как заношенная теплая одежда — ее не чувствуешь на теле, ее запаха не замечаешь.
— Патрик Зюскинд, Парфюмер. История одного убийцы
Мальчику объяснили, что это не наказание, просто в его подсознании отложится, что повторение подобной оплошности чревато неудобством и тяжелой работой; но Джексон все равно невольно воспринимал это как тяжкую повинность, стоя в глубокой каменной ванне, края которой доходили ему до груди; мыльная пена сползала по голым рукам и пропи́тывала подвернутые рукава рубашки, мокрые простыни были тяжелыми, как мертвая собака, и ощущение несчастья парализовало его волю.
— Иэн Макьюэн, Искупление
(В те дни тетушка Алия отправляла нам нескончаемый поток детских вещей, крепкие швы которых она пропи́тывала желчью старой девы; мы с Медной Мартышкой не вылезали из ее подарков, носили вначале распашонки, полные горечи, затем – комбинезончики, подбитые обидой; я вырос в белых шортах, накрахмаленных ревностью, а Мартышка щеголяла в прелестных цветастых платьицах, сшитых из нетускнеющей зависти Алии… не зная, что весь этот гардероб – одна большая паутина мести, мы жили припеваючи и одевались красиво).
— Салман Рушди, Дети полуночи