Под громкий звон бубенчиков и щелканье бичей пара неоседланных коней и пара кентавров в лакированных шляпах и ботфортах, с развевающимися гривами и хвостами, рьяно рвутся вперед, вывозя грохочущую карету со двора отеля «Бристоль» на Вандомской площади[69], скачут между исполосованной светом и тенью колоннадой улицы Риволи[70] и садом рокового дворца обезглавленных короля и королевы[71], мчатся по площади Согласия[72] и Елисейским полям[73] и, прое́хав под Триумфальной аркой на площади Звезды[74], выезжают из Парижа.
— Чарльз Диккенс, Холодный дом
Машины въехали на территорию института и, прое́хав мимо небольшой цитрусовой плантации, остановились у двухэтажного дома под сенью лавровых и камфаровых деревьев.
— Фазиль Искандер, Сандро из Чегема
Только прое́хав училище и голубую нарядную церковь на бугре у ключа, свернул в проулок.
— Константин Седых, Даурия
Синцов, прое́хав спиной по стволу сосны, опустился на корточки, поглядел на Серпилина и сладко зевнул.
— Константин Симонов, Живые и мертвые
Прое́хав опять улицей по накатанной и черневшей кое-где свежим навозом дороге и миновав двор с бельем, у которого белая рубаха уже сорвалась и висела на одном мерзлом рукаве, они опять выехали к страшно гудевшим лозинам и опять очутились в открытом поле.
— Лев Толстой, Крейцерова соната