Бывшему прию́тскому мальчишке нравилось изображать благородного правителя.
— Марина Суржевская, Двериндариум. Забытое, 2020
Иногда по ночам, притащившись домой пьяным в хлам (это случается с ним довольно часто), кое-как преодолев пять лестничных маршей до квартиры, включив телевизор, он вырубается на диване, а несколько часов спустя, едва первые серые отсветы ложатся на планки жалюзи, просыпается один на один со своим похмельем и обнаруживает, что во сне прикрыл себе крылом живот и грудь или скорее (он понимает, что такого не может быть, но всё же…) что его по собственной воле укрыло само крыло, которое ему и одеяло, и компаньон, преданный чужак, по праву поселившийся в его пределах, заискивающий, восторженный и обременительный, каким и положено быть прию́тскому щенку.
— Майкл Каннингем, Дикий лебедь и другие сказки, 2015