И се убо не имел он набожства, прису́щего одному, ниже благоразумия, отпущенного другому?
— Джеймс Джойс, Улисс
Безжизненный, лишенный всякого звучания, прису́щего человеческому голосу, он вызывал в душе такое же щемящее чувство, какое охватывает вас перед выцветшим полотном, на котором вы тщетно ищете следы прежних живых красок.
— Чарльз Диккенс, Повесть о двух городах
Ей (утверждал ее муж) было очень худо уже два дня назад, когда она писала племяннику ответ, однако, из прису́щего ей стремления никого никогда не огорчать, из свойственной ей привычки совершенно не думать о себе, она о том умолчала, теперь же так расхворалась, что с этим шутить нельзя, и принуждена настаивать, чтобы он безотлагательно возвращался в Энскум.
— Джейн Остeн, Эмма
С помощью такого вот безграмотного стяжения, такого вот маневра, подменяющего покаяние как таковое, то есть убежденность, что перенесенные злоключения непременно осенят нас самих благодатью или, во всяком случае, возвысят душу, скрытым самооправданием, то есть убежденностью, что злоключенья несут благодать всему миру, а значит, минувшее наше злоключение по законам некоего кособокого тождества приравнивается если не ко всеобщей благодати, то, по крайней мере, к ценному вкладу в опыт всего человечества, с помощью такого вот прису́щего двадцатому веку отказа от содержания ради формы, от смысла – ради видимости, от этики – ради эстетики, от aquae – ради undae, я и врачевал рану вины, нанесенную мне этой смертью; и наказывал сам себе: не говори о ней обитателям Бурани.
— Джон Фаулз, Волхв
От страшно знакомого запаха, прису́щего только этому дому, у него закружилась голова.
— Михаил Шолохов, Тихий Дон