Но что больше всего поразило Франца, приня́вшего рассказ Гаэтано за басню, так это роскошь обстановки.
— Александр Дюма, Граф Монте-Кристо
– Ну так вот! – продолжал Монте-Кристо. – Предположите, что этим ядом будет, например, бруцин и что вы в первый день примете миллиграмм, на второй день два миллиграмма; через десять дней вы, таким образом, дойдете до центиграмма; через двадцать дней, прибавляя в день еще по миллиграмму, вы дойдете до трех центиграммов, то есть будете поглощать без всяких дурных для себя последствий довольно большую дозу, которая была бы чрезвычайно опасна для всякого человека, не приня́вшего тех же предосторожностей; наконец, через месяц, выпив стакан отравленной воды из графина, которая убила бы человека, пившего ее одновременно с вами, сами вы только по легкому недомоганию чувствовали бы, что к этой воде было примешано ядовитое вещество.
— Александр Дюма, Граф Монте-Кристо
Никто из них особо не скорбел, когда простой деревянный гроб опускали в могилу, за исключением еще одного человека, низенького толстячка, приня́вшего участие в погребении.
— Фредерик Форсайт, День Шакала
Он чувствовал себя в другом мире, там, где действительно можно повстречать и весталку Илию, дочь царя Нумитора, и бога Марса, приня́вшего облик молодого гота.
— Валерий Брюсов, Моцарт
В длинном своем платье, со шляпой на голове, зеленым вуалем и распущенными кудрями, вошла она в переднюю и, минуя оторопелого Васю, приня́вшего ее за русалку, вбежала в гостиную.
— Иван Тургенев, Сборник "Записки охотника"