И так-то вот всегда у этих шиллеровских прекрасных душ бывает: до последнего момента рядят человека в павлиные перья, до последнего момента на добро, а не на худо надеются; и хоть предчу́вствуют оборот медали, но ни за что себе заранее настоящего слова не выговорят; коробит их от одного помышления; обеими руками от правды отмахиваются, до тех самых пор, пока разукрашенный человек им собственноручно нос не налепит.
— Федор Достоевский, Преступление и наказание
И ведь, главное, эти сибариты, слоняющиеся по германским водам и по берегам швейцарских озер, эти Лукуллы,[258] проживающиеся в ресторанах Парижа, – ведь сами они знают и с некоторою даже болью все же предчу́вствуют, что ведь фонды-то они свои наконец проедят и что детям их, вот этим самым херувимчикам в английских костюмчиках, придется, может быть, просить по Европе милостыню (и будут просить милостыню!) или обратиться в французских и немецких рабочих (и обратятся в французских и немецких рабочих!).
— Федор Достоевский, Дневник писателя
Они предчу́вствуют, что подкупить ее невозможно и никакой политической выгодой не завлечь ее в корыстное или насильственное дело.
— Федор Достоевский, Записки о русской литературе
Они не предчу́вствуют ЭТО, а жаждут!
— Александр Зиновьев, Зияющие высоты
Неужели люди, как звери и птицы, предчу́вствуют беду?
— Исай Калашников, Жестокий век