Никто никогда не слышал ни слова жалобы от этой молчаливой, необщительной женщины, которая подарила семье ангельскую доброту Ремедиос Прекрасной и загадочную надменность Хосе Аркадио Второго и посвятила всю свою одинокую и молчаливую жизнь выращиванию малышей, едва ли даже по́мнивших, что они ее дети и внуки; словно за плотью от плоти своей, ухаживала она и за Аурелиано, и в самом деле приходившимся ей правнуком, чего она не подозревала.
— Габриэль Маркес, Сто лет одиночества
Отец их питомицы был одним из итальянцев, по́мнивших о древней славе Италии; одним из schiavi ognor frementi [1],сремившихся добиться освобождения своей родины.
— Мэри Шелли, Франкенштейн, или Современный Прометей
Они визжали, лаяли, прыгали и путались на сворах вокруг коней, на которых сидели одетые в форменное платье доезжачие, а те беспрестанно хлопали арапниками, чтобы привести молодых, не по́мнивших себя от нетерпения псов к повиновению.
— Иван Тургенев, Белый пудель