Скрудж догадался об этом, услыхав, как лязгнули зубы призрака, когда подтя́нутая платком челюсть стала на место.
— Чарльз Диккенс, Рождественская песнь в прозе
Так он стоял, закамуфлированный светотенью, искажённый ягуаровыми бликами и замаскированный собственной наготой; влажные чёрные волосы — вернее, остатки волос — прилипли к его круглому черепу, усики над красной губой казались мокрой кляксой, шерсть на груди ширилась двукрылым трофеем, пульсировал пуп, яркие брызги стекали по косматым ляжкам, тесные, мокрые чёрные купальные трусики чуть не лопались от здоровой силы там, где выпуклым очерком обозначалась чудовищная мошна, круто подтя́нутая кверху и толстым щитом находившая на запрокинутую снасть сатира.
— Владимир Набоков, Лолита
Она приподняла пьяную голову, глядя на меня темными пятнами глаз, и я увидал, что переносье у нее провалилось, остаток носа торчит, пуговкой, вверх, верхняя губа, подтя́нутая шрамом, обнажает мелкие зубы, ее маленькое пухлое лицо улыбается отталкивающей улыбкой.
— Максим Горький, На дне. Избранное
В больнице его встретила мать Милены, подтя́нутая, накрашенная, быстроглазая, прежде – сладко-радушная, ныне же – церемонно-отчужденная.
— Даниил Гранин, Зубр. Бегство в Россию
Вся стянутая, подтя́нутая, как взрослые говорят: «tirée а quatre épingles»[104], и все время «пускает шпильки», которые, в соединении с «quatre épingles», превращают ее для нас в какую-то подушку для иголок.
— Марина Цветаева, Проза