Над ним было опять все то же высокое небо с еще выше подня́вшимися плывущими облаками, сквозь которые виднелась синеющая бесконечность.
— Лев Толстой, Война и мир
Казалось, они долго были на дне моря, увлеченные туда могучей силой бури, и вот теперь поднялись оттуда по велению огненного меча, рожденного морем, – поднялись, чтобы посмотреть на небо и на все, что поверх воды… Их такелаж обнимал собой мачты и казался цепкими водорослями, подня́вшимися со дна вместе с этими черными гигантами, опутанными их сетью.
— Максим Горький, Сказки об Италии и не только…
Воображение мое представило мне сие чудовище во всей его гнусности, с подня́вшимися от ярости волосами, с клубящеюся у рта пеною, с пламенными, бешеными глазами и с кинжалом в руке, прямо на сердце мое устремленным.
— Николай Карамзин, Бедная Лиза
Кто он был, этот безумный человек, единственный в своем роде писатель в мировой литературе, со вскинутыми бровями, с загнутым книзу тонким носом, с волосами, навсегда подня́вшимися дыбом?
— Юрий Олеша, Сборник "Три толстяка"
Над ним было опять все то же высокое небо с еще выше подня́вшимися плывущими облаками, сквозь которые виднелась синеющая бесконечность.
— Лев Толстой, Война и мир