А вот – та же фигура через год или два, в первом своем котелке (о, это был день!), уже при деле, полноправный коммивояжер в фирме отца, вооруженный книгой заказов, надушенным платком (вовсе не только напоказ), баульчиком с блестящими безделушками (увы, это уже в прошлом!) и неистощимым запасом льстивых улыбок для каждой наполовину подда́вшейся хозяйки, прикидывающей цену на пальцах, или для расцветающей юной девы, застенчиво выслушивающей (но голос сердца?
— Джеймс Джойс, Улисс
– Ma bonne amie,[374] – сказала маленькая княгиня утром 19 марта после завтрака, и губка ее с усиками поднялась по старой привычке; но как и во всех не только улыбках, но звуках речей, даже походках в этом доме со дня получения страшного известия была печаль, то и теперь улыбка маленькой княгини, подда́вшейся общему настроению, – хотя и не знавшей его причины, – была такая, что она еще более напоминала об общей печали.
— Лев Толстой, Война и мир
– Ma bonne amie,[374] – сказала маленькая княгиня утром 19 марта после завтрака, и губка ее с усиками поднялась по старой привычке; но как и во всех не только улыбках, но звуках речей, даже походках в этом доме со дня получения страшного известия была печаль, то и теперь улыбка маленькой княгини, подда́вшейся общему настроению, – хотя и не знавшей его причины, – была такая, что она еще более напоминала об общей печали.
— Лев Толстой, Война и мир