И тут Мюнхгаузен, вскочив на сиденье, кричит в сотни квадратных глаз, протянувшихся справа и слева: «Эй, вы, чего уставились, не пускайте его!» И дома по первому же оклику, послушно придвигая окна к окнам, загораживают собору путь; со вздохом облегчения барон опускается на подушки, но в это время он видит поверну́вшееся к нему смертельно бледное лицо Джонни: «Что вы наделали, – мы гибнем».
— Сигизмунд Кржижановский, Тринадцатая категория рассудка
Эти, цвета пламени без огня горевшие, эти, криком о помощи без звука вопиявшие поля холодным спокойствием окаймляло с края большое, уже к зиме поверну́вшееся небо, по которому, как тени по лицу, безостановочно плыли длинные слоистые снеговые облака с черною середкой и белыми боками.
— Борис Пастернак, Доктор Живаго
И тут Мюнхгаузен, вскочив на сиденье, кричит в сотни квадратных глаз, протянувшихся справа и слева: «Эй, вы, чего уставились, не пускайте его!» И дома по первому же оклику, послушно придвигая окна к окнам, загораживают собору путь; со вздохом облегчения барон опускается на подушки, но в это время он видит поверну́вшееся к нему смертельно бледное лицо Джонни: «Что вы наделали, – мы гибнем».
— Сигизмунд Кржижановский, Возвращение Мюнхгаузена
И тут Мюнхгаузен, вскочив на сиденье, кричит в сотни квадратных глаз, протянувшихся справа и слева: «Эй, вы, чего уставились, не пускайте его!» И дома по первому же оклику, послушно придвигая окна к окнам, загораживают собору путь; со вздохом облегчения барон опускается на подушки, но в это время он видит поверну́вшееся к нему смертельно бледное лицо Джонни: «Что вы наделали, – мы гибнем».
— Сигизмунд Кржижановский, Тринадцатая категория рассудка