Мореплаватель, который, приблизившись к незнакомому берегу, услышит ночью рёв прибоя, пробуждается ото сна, весь насторожённость и внимание, и ощущает страх ровно настолько, чтобы все его способности лишь обострились; но если при совершенно сходных обстоятельствах он по свистку поднимается с койки и видит, что их судно плывёт среди ночи по молочно-белым водам – словно это не пенные гребешки, а целые стада белых медведей подплыли сюда с близлежащих мысов, – вот тогда испытывает он немой и сверхъестественный ужас; призрачная пелена пе́нного моря страшит его, как подлинное привидение; напрасно убеждает его лот, что дно ещё не промеривается; всё равно, сердце у него уходит в пятки и остаётся там до тех пор, покуда под килем корабля вновь не забурлит синяя волна.
— Герман Мелвилл, Моби Дик, или Белый Кит
В то же мгновение Белый Кит вдруг опять бросился в самую путаницу неперерубленных линей, неотступно подтягивая вельботы Стабба и Фласка всё ближе к своему хвосту; ударил ими друг о друга, словно двумя скорлупками на гребне прибоя, а сам нырнул и скрылся в кипящей воронке, в которой долго ещё кружились пахучие обломки кедровых досок, точно крупинки тёртого муската в чаше пе́нного пунша.
— Герман Мелвилл, Моби Дик, или Белый Кит
В желавших отведать пе́нного напитка и тем облегчить бремя деревянных каркасов недостатка не было.
— Раймонд Фейст, Врата Войны
Мешок несся с такой быстротой и легкостью, немного впереди пе́нного оперения на изломе волны, словно вовсе ничего не весил, а затем ударился о скалу с невероятной силой чуть ниже того места, где мы его бросили.
— Анри Шарьер, Папийон
А в погребе сорокоуша пе́нного да ренское, наливки да меды.
— Павел Мельников-Печерский, Княжна Тараканова и принцесса Владимирская