Иногда он поднимал и держал на спине огромные тяжести и при случае заменял орудие, которое теперь называют домкратом, а в старину звали orgueil[15], и от которого, упомянем вскользь, произошло название улицы Монторгейль, находящейся недалеко от пари́жских рынков.
— Виктор Гюго, Отверженные
Надо думать, что сирийские трактирщицы отличались большей миловидностью, чем тетушка Саге; однако если Вергилий был завсегдатаем римских трактиров, то Давид Д’Анже, Бальзак и Шарле сиживали за столиками пари́жских кабачков.
— Виктор Гюго, Отверженные
Множество таинственных звуков, носившихся в воздухе, дыхание невидимых вооруженных толп, движущихся по городу, прерывистый галоп конницы, тяжелое громыхание артиллерии, перекрестная ружейная и орудийная пальба в лабиринте пари́жских улиц, пороховой дым, поднимающийся над крышами золотыми клубами, неясные и гневные крики, доносящиеся откуда-то издалека, грозные зарницы со всех сторон, звон набата Сен-Мерри, заунывный, как рыдание, мягкая летняя пора, великолепие неба, пронизанного солнечным сиянием и полного облаков, чудная погода и устрашающее безмолвие домов.
— Виктор Гюго, Отверженные
Через два месяца я стащу с вашей головы этот чепец и этот креп и водружу на нее творение пари́жских модисток.
— Маргарет Митчелл, Унесенные ветром
Приезжали друзья отдохнуть от пари́жских тягот.
— Феликс Юсупов, Конец Распутина. Мемуары