Таким образом, мириады человеческих па́мятей сбрасывают в черные глуби Стикса все свое содержимое, весь груз отжитых жизней: они медленно осаждаются, распадаясь на дни и миги, сквозь межкапельные щели вод, к нам на дно.
— Сигизмунд Кржижановский, Тринадцатая категория рассудка
Положительно шагу нельзя сделать, чтобы не разворошить человечьих па́мятей, выстилающих стиксово дно: многоязыкие россыпи отзвучавших слов, вязкие тайны преступлений и ласк шевелятся при каждом перепрыге над и подо мной, налипая на эти вот пленки.
— Сигизмунд Кржижановский, Тринадцатая категория рассудка
Единственное, что отметили застенные соседи, это превращение звука шагов в черте квадрата в какие-то другие, более тихие и приглушенные шумы; если присоединить к этому непериодические посещения какого-то человека с шеей в канте, с пакетами под локтями, обычно спешно провалившегося внутрь квадрата, то это и все, что могли бы вытряхнуть из своих па́мятей, даже при самых сильных ударах по памятям, обитатели квартиры на четвертом этаже.
— Сигизмунд Кржижановский, Тринадцатая категория рассудка
Положительно шагу нельзя сделать, чтобы не разворошить человечьих па́мятей, выстилающих стиксово дно: многоязыкие россыпи отзвучавших слов, вязкие тайны преступлений и ласк шевелятся при каждом перепрыге над и подо мной, налипая на эти вот пленки.
— Сигизмунд Кржижановский, Тринадцатая категория рассудка
Единственное, что отметили застенные соседи, это превращение звука шагов в черте квадрата в какие-то другие, более тихие и приглушенные шумы; если присоединить к этому непериодические посещения какого-то человека с шеей в канте, с пакетами под локтями, обычно спешно провалившегося внутрь квадрата, то это и все, что могли бы вытряхнуть из своих па́мятей, даже при самых сильных ударах по памятям, обитатели квартиры на четвертом этаже.
— Сигизмунд Кржижановский, Тринадцатая категория рассудка