Трудность состояла в том, что беглый и преступный Борис Черепегин, в прошлом офе́ня Камаринской дороги Борис Тюриков, наверняка помнил в лицо известного всему Киммериону академика.
Офе́ня поклонился в пояс, принял свечи, поцеловал их - и тоже перекрестился - двойным офенским крестом: сверху вниз, снизу вверх, слева направо, справа налево.
Но бывало это редко, чаще офе́ня заканчивал свой торговый путь на Камаринской дороге: останавливался, сбрасывал мешки, оборачивался на восток, к Уралу, осенял себя двойным офенским крестом - и падал навсегда, лицом в сторону Киммериона.
Гендер послушно пробежал глазами заметку о том, что старейший офе́ня, - значит, старший по возрасту среди тех, что сейчас в Киммерии оказались, - некий Василиск Заквасов, пользуясь неписанными офенскими установлениями, объявил оного Бориса Тюрикова присногреховным, а значит, никогда офенского чина не имевшим, пергамент же о признании его четырьмя свидетелями за истого офеню считать вымышленным, никогда не оформленным и, следовательно, мифическим.