Затем – непостижимо до о́торопи, до жути – звук вновь накатился, и сомнения рассеялись: да, я знаю эту песню.
— Джон Фаулз, Волхв
Джим Чильчер, выбежавший с чувством радостной о́торопи на улицу, не заметил, как озорно шевелились в утреннем ветре длинные зеленые усики бобов, тонкими змеями овивающих коттедж.
— Сигизмунд Кржижановский, Тринадцатая категория рассудка
Джим Чильчер, выбежавший с чувством радостной о́торопи на улицу, не заметил, как озорно шевелились в утреннем ветре длинные зеленые усики бобов, тонкими змеями овивающих коттедж.
— Сигизмунд Кржижановский, Возвращение Мюнхгаузена
Джим Чильчер, выбежавший с чувством радостной о́торопи на улицу, не заметил, как озорно шевелились в утреннем ветре длинные зеленые усики бобов, тонкими змеями овивающих коттедж.
— Сигизмунд Кржижановский, Тринадцатая категория рассудка
– Все еще поешь? – спросил Серпилин, вспомнив, как и в молодости и уже в немолодые годы отец, выпивши, пел своим удалым, отчаянным тонким тенором самые разные песни – и старые деревенские, и духовные, и озорные солдатские, находя особое удовольствие в том, чтобы неожиданно до о́торопи переходить от одного к другому.
— Константин Симонов, Последнее лето