Попав в плен и обро́сши бородою, он, видимо, отбросил от себя все напущенное на него, чуждое, солдатское, и невольно возвратился к прежнему, крестьянскому, народному складу.
— Лев Толстой, Война и мир
Выпрыгнув на мороз, голая лисица стала тотчас же покрываться мелкими шерстинками, шерстинки – тут же на глазах – длиннились в шерсть, и вскоре, обро́сши новой шубой, бедняжка перестала дрожать, но, увы, лишь затем, чтоб снова очутиться у столба, под нахлестом плетей.
— Сигизмунд Кржижановский, Тринадцатая категория рассудка
Выпрыгнув на мороз, голая лисица стала тотчас же покрываться мелкими шерстинками, шерстинки – тут же на глазах – длиннились в шерсть, и вскоре, обро́сши новой шубой, бедняжка перестала дрожать, но, увы, лишь затем, чтоб снова очутиться у столба, под нахлестом плетей.
— Сигизмунд Кржижановский, Возвращение Мюнхгаузена
Выпрыгнув на мороз, голая лисица стала тотчас же покрываться мелкими шерстинками, шерстинки – тут же на глазах – длиннились в шерсть, и вскоре, обро́сши новой шубой, бедняжка перестала дрожать, но, увы, лишь затем, чтоб снова очутиться у столба, под нахлестом плетей.
— Сигизмунд Кржижановский, Тринадцатая категория рассудка
Попав в плен и обро́сши бородою, он, видимо, отбросил от себя все напущенное на него, чуждое, солдатское, и невольно возвратился к прежнему, крестьянскому, народному складу.
— Лев Толстой, Война и мир