Утратив свои имена, обозначенные лишь номером и как бы превращенные в цифры, они жили, не поднимая глаз, не повышая голоса, обри́тые, под палкой, заклейменные позором.
— Виктор Гюго, Отверженные
А затем наголо обри́тые молодые монахи возвращаются в свои горные твердыни, дабы помедитировать над какой-нибудь странной мантрой вроде «Ну-ка ты, отлезь!», или «Еще раз увижу, что вы, черти оранжевые, за мной подглядываете, я вам такое пропишу!», или «Вы чего, придурки, на мои ноги пялитесь?» На основе обретенного опыта монахи даже создали особую разновидность боевых искусств, требующую от противников сначала невразумительно орать друг на друга, а потом что есть силы лупить друг дружку палками от метлы.
— Терри Пратчетт, Ведьмы за границей
Обри́тые головы и распаренные докрасна тела арестантов казались еще уродливее.
— Федор Достоевский, Записки из Мертвого дома. Рассказы
Само собою разумеется, что прежние каторжные, настоящие гражданские каторжные, лишенные всех своих прав, клейменые и обри́тые вдоль головы, остались при остроге до окончания их полных сроков; новых не приходило, а оставшиеся помаленьку отживали срок и уходили, так что лет через десять в нашем остроге не могло остаться ни одного каторжного.
— Федор Достоевский, Записки из Мертвого дома. Рассказы
Когда прошел слух, что в скиты едет офицер с солдаты (обри́тые, мясоеды, на версту смердят табаком – «табун-травой»), Нектарий приказал Степке и Петрушке следить за ними, сбивать с пути, и если возможно, без греха, и совсем избыть слуг антихристовых.
— Алексей Толстой, Петр Первый