– А себя ты что не обри́л?
— Николай Гарин-Михайловский, Детство Тёмы
Петр Великий одел нас по-немецки для того, что так удобнее; обри́л нам бороды для того, что так и покойнее, и приятнее.
— Николай Карамзин, Бедная Лиза
Далее молчит история; но изустное предание говорит, что он был несчастлив в любви и хотя обри́л себе бороду, хотя обрезал длинное свое платье, но красавице не мог понравиться; с отчаяния записался в солдаты, дрался с англичанами, был ранен и принят в Дом инвалидов, где граф д'Артуа давал ему сто ливров пенсии. – Близ домика часовня, поле, которое анахорет обработывал, и ручей, которым он утолял свою жажду.
— Николай Карамзин, Бедная Лиза
При помощи Дуняшки он сам обри́л себе голову, и когда повернулся лицом к сестре, та уронила на пол бритву, схватилась за живот, и, повалившись на кровать, задохнулась от хохота.
— Михаил Шолохов, Тихий Дон
Бороду недавно обри́л, усы были закручены, крючковатый нос висел над толстыми губами. – Французских купцов нам не надо – последнюю рубашку снимут… Так… Вот недавно был в Преображенском у государя… Потеха, баловство… Верно… Но и потеха бывает разумная… Немцы, голландцы, мастера, корабельщики, офицеры, – дело знают… Два полка – Семеновский, Преображенский – не нашим чета стрельцам.
— Алексей Толстой, Петр Первый