Всё полюбивши в своем государстве, до единого человека всякого сословья и званья, и обрати́вши все, что ни есть в нем, как бы в собственное тело свое, возболев духом о всех, скорбя, рыдая, молясь и день и ночь о страждущем народе своем, государь приобретет тот всемогущий голос любви, который один только может быть доступен разболевшемуся человечеству и которого прикосновенье будет не жестко его ранам, который один может только внести примиренье во все сословия и обратить в стройный оркестр государство.
— Николай Гоголь, Духовная проза
Всё полюбивши в своем государстве, до единого человека всякого сословья и званья, и обрати́вши все, что ни есть в нем, как бы в собственное тело свое, возболев духом о всех, скорбя, рыдая, молясь и день и ночь о страждущем народе своем, государь приобретет тот всемогущий голос любви, который один только может быть доступен разболевшемуся человечеству и которого прикосновенье будет не жестко его ранам, который один может только внести примиренье во все сословия и обратить в стройный оркестр государство.
— Николай Гоголь, Ревизор
Последняя, подошедши к отцу с матерью, сказала: «Здравствуйте, тятенька и маменька!» Священник, не обрати́вши на это внимания, спросил ее, откуда она достала эти вещи.
— Чудо Рождественской ночи
Молодая, в свою очередь не обрати́вши на это внимания, сказала священнику: «…вспомни, отец, как двадцать лет тому назад ты проклял свою дочь; эта проклятая тобою дочь – я.
— Чудо Рождественской ночи